Сущность должна являться. (571)

Являться (появляться, обнаруживаться) должна не только сущность, является все. То, что никогда не является, прямо или косвенно, того, почитай, просто нет.

Учение о бытии содержит в себе первое предложение: бытие есть сущность.

Нет такого вывода.

Второе предложение: сущность есть бытие, составляет содержание первого отдела учения о сущности.

И такого вывода тоже не имеется.

Но это бытие, которым делает себя сущность, есть существенное бытие, существование, состоявшийся выход из отрицательности и внутренности. (571)

Сущность, достигшая непосредственности, есть ближайшим образом существование, а как неразличенное единство сущности с ее непосредственностью она есть существующее или вещь. (572)

Сущность есть, допуская некоторую тавтологию, существенные свойства наличного бытия. В духовном мире тоже можно выделить существенные аспекты.

Явление есть то, что есть вещь в себе, или истина последней. (572)

Явление есть то, что является человеку. Для инфузории явление, видимо, будет несколько иным, чем для человека.

…миру явлений противостоит рефлектированный в себя, сущий в себе мир.(572)

Нет, мир явлений содержит в себе мир сущностей. Можно зайти и с другого конца и это же самое сформулировать так: мир сущностей являет себя в качестве мира явлений.

…являющееся обнаруживает существенное, и последнее имеет бытие в своем явлении. (572) Правильно.

Между вещью и существованием проводится различие… Вещь и существование есть непосредственно одно и то же. (577)

Вещь-в-себе как простая рефлектированность существования в себя не есть основание несущественного наличного бытия; она есть неподвижное, непосредственное единство… (578)

Последняя (вещь-в-себе) не должна в ней самой иметь никакого определенного многообразия и поэтому приобретает последнее, лишь будучи перенесена во внешнюю рефлексию, но при этом остается к нему безразличной (вещь-в-себе имеет цвет, лишь будучи поднесена ко глазу, запах — к носу, и т. п.). Ее различия суть лишь различные отношения к ней некоторого другого, они суть определенные соотношения с вещью-в-себе, сообщаемые себе этим другим, а не ее собственные определения. (578)

Определенность разных вещей-в-себе по отношению друг к другу имеет поэтому место во внешней рефлексии. (579)

Неправда. Действительно, измерить одну вещь можно лишь с помощью другой вещи, но отсюда не следует, что первая вещь без соотнесения к другой вещи не имеет размера и прочих других свойств. Она не имеет численной меры своего размера, а не размера: размер и его численная мера — это совершенно разные вещи.

Вещь становится через свои свойства причиной, а причина заключается в том, что она сохраняет себя как действие. (582)

Снова неправда. Не только вещь может быть причиной. И вещь не обязательно должна быть причиной. И если вещь является причиной, то дело не столько в свойствах вещи, сколько в ее отношении к другим вещам.

И причина, послужив спусковым механизмом, вовсе не обязательно сохраняет себя как действие. Да и где граница между причиной и поводом?

Для трансцендентального идеализма эта внешняя рефлексия есть сознание. Так как эта философская система переносит всякую определенность вещей как по форме, так и по содержанию, в сознание, то согласно этой точке зрения во мне, в субъекте, кроется причина того, что я вижу листья дерева не черными, а зелеными, вижу солнце круглым, а не четырехугольным, что для меня вкус сахара сладок, а не горек, что я определяю первый и второй удар часов как последовательные, а не как рядоположенные, что я не определяю первый удар ни как причину, ни как действие второго удара и т. д. — Этому кричащему изображению, даваемому субъективным идеализмом, непосредственно противоречит сознание свободы, согласно которому я знаю себя скорее чем-то всеобщим и неопределенным, отдельно от себя те многообразные и необходимые определения и познаю их как нечто внешнее для меня, присущее лишь вещи.

Это тоже напрасно. Против субъективного идеализма (солипсизма) никакое сознание свободы не поможет: последний логически неопровержим: достаточно все объявить продуктом своего сознания.

«Этость» (das Diese) составляет, следовательно, полную определенность вещи таким образом, что эта определенность есть вместе с тем внешняя определенность. Вещь состоит из самостоятельных материй, безразличных к их соотношению к вещи. Это соотношение есть поэтому лишь некоторое несущественное сочетание означенных материй, и различие одной вещи от другой основано на том, находится ли в ней несколько особенных материй и в каком количестве они в ней находятся. Они за «эту» вещь, продолжаются в других вещах, и их принадлежность этой вещи не есть для них предел. Столь же мало они суть, далее, ограничение друг для друга, так как их отрицательное соотношение есть лишь бессильная «этость». Поэтому, сочетаясь в вещи, они не снимают себя; они, как самостоятельные, непроницаемы друг для друга, соотносятся в своей определенности лишь с собой и суть некоторое взаимно безразличное многообразие устойчивого наличия; они способны иметь лишь некоторую количественную границу.- Вещь, как «эта» вещь, есть это их чисто количественное соотношение, есть голая коллекция, их «также». Она состоит из какого-либо определенного количества некоторого вещества, состоит также из определенного количества некоторого другого вещества, состоит также и из других; эту связь, состоящую в том, что они не имеют никакой связи, единственно и образует собою вещь. (589)

Это один из тех случаев, когда философ, не располагая достаточными узкопрофессиональными познаниями, а если называть вещи своими именами, то, будучи полным профаном, если же быть совсем точным, то — не понимая ни уха, ни рыла, пытается о конкретных вещах судить и рядить. Ничего достойного внимания из этого обычно не получается. И получиться никак не может по определению.

…вещь рассматривается так, что она обладает свойствами, устойчивое наличие которых есть вещь. (592)

Тут не поспоришь: свойства, желательно устойчивые, у вещи должны быть. А иначе какой же ты пан атаман, если нет у тебя золотого запаса? Хлопцы разбегутся. И материя разбежится, ежели неустойчивая.

Все материи пористы, и в промежутках каждой из них находятся все другие, ровно как и сама она вместе с прочими материями находится в этих порах каждой материи. Они поэтому составляют некоторое множество, взаимно проникающее друг в друга таким образом, что проникающие в свою очередь пронизаются другими, что, стало быть, каждая материя снова пронизывает свою собственную пронизанность. Каждая материя положена как свое отрицание, и это отрицание есть устойчивое наличие другой, но это устойчивое наличие есть в такой же мере отрицание этой другой и устойчивое наличие первой. (593)

Это в голове у Гегеля поры, а не в материи.

Снова мы имеем суждение дилетанта, понятия не имеющего о строении материи.

Разговоры, разговоры, слово к слову тянется…

Существование есть та непосредственность бытия, которую сущность снова сделала собой. (595)

А здесь наблюдаем «диалектические» прыжки: сущность сначала произошла из бытия, а потом сама изготовила бытие.

Явление есть…ближайшим образом сущность в ее существовании; сущность наличествует в нем непосредственно. …существование, как существенное существование, есть явление. (596)

Но если говорят, что нечто есть только явление, в том смысле, как будто в сравнении с ним непосредственное существование есть истина, то нужно сказать, что скорее наоборот, явление есть более высокая истина; ибо оно есть существование, как оно существенно, тогда как непосредственное существование есть еще лишенное сущности явление… (596)

Явление есть поэтому единство видимости и существования. (597)

Скорее, явление есть единство видимости и сущности.

Закон находится поэтому не по ту сторону явления, а непосредственно наличен в нем; царство законов есть спокойное отображение существующего или являющегося мира. (602)

Закон есть, следовательно, существенное явление… (602)

Явление есть некоторое множество дальнейших определений, которые принадлежат «этому» или конкретному и не содержатся в законе, а определены чем-то другим. (602)

Не исключено, что это множество дальнейших определений, которые не содержатся в законе, не содержатся лишь в данном законе. По мере развития науки каждое из множества дальнейших определений вполне может подпасть под очередной открытый закон. Не исключено поэтому, что объективно мир явлений не более многообразен, чем мир сущностей. Просто сегодня мы субъективно видим больше явлений, чем сущностей.

В законе соединены два определения содержания как существенные…

В законе могут быть соединены значительно больше, чем только два определения содержания. Взять хотя бы закон Клайперона-Менделеева. В нем соединены три определения содержания. Есть и большее количество.

Существенным единством обеих сторон закона была бы их отрицательность, а именно то обстоятельство, что одна сторона содержит в ней же самой свою другую; но это существенное единство еще не выступило в законе.- Так, например, в понятии пройденного при падении тела пространства не содержится, что ему соответствует время как квадрат. Так как падение есть чувственное движение, то оно есть соотношение времени и пространства; но…можно… представлять себе время без пространства и пространство без времени; одно, следовательно, присоединяется внешним образом к другому… (603)

Царство законов содержит в себе лишь простое, неизменное содержание существующего мира. (606)

В настоящее время нахождение закона может пониматься как установление инварианта, то есть нахождение инвариантного соотношения между входящими в закон элементами (переменными, параметрами, координатами и т.п.)

Истиной явления служит существенное отношение. (612)

…существенное отношение имеет своими сторонами такие, которые положены как самостоятельные тотальности. (613)

…целое равно частям, и части равны целому. Нет ничего в целом, чего не было бы в частях, и нет ничего в частях, чего нет в целом. (618)

Не всегда. Строго говоря, никогда, потому что в целом имеет место взаимодействие частей, которого нет в частях, взятых порознь.

…отношение целого и частей перешло в отношение силы и ее проявления. (621)

Сила есть отрицательное единство, в которое разрешилось противоречие целого и частей… (621)

Сил как таковых в природе вообще нет. Есть взаимодействие, которое люди описывают путем введения такой абстракции, как сила.

…в вещи нет никакого основания для обладания некоторой силой; сила, напротив, как сторона положенности имеет своей существенной предпосылкой вещь. Поэтому, когда ставится вопрос, каким образом вещь или материя доходят до того, чтобы обладать силой, то последняя представляется внешне связанной с вещью и втиснутой в нее каким-то чужим насилием. (623)

Позвольте, а как же с « борьбой противоположностей», которые « есть в каждой вещи»? Противоположности что, уже испарились? Разве силы не от них? Забавно: когда противоположности есть, а когда и нет. Ощущение такое, что про них иногда просто забывают.

Внутреннее определено как форма рефлектированной непосредственности или сущности в противоположность внешнему как форме бытия, но оба суть лишь единое тождество. (629)

Снова упрямо навязывается то же самое: противоположны, но тождественны. Удобно.

Внутреннее есть…завершение сущности по форме,…сущность, будучи определена как внутреннее, содержит в себе указание на то, что она недостаточна и имеет бытие лишь как соотношение со своим другим, с внешним; но и последнее точно также есть не только бытие или также и существование, а нечто соотносящееся с сущностью или с внутренним. (631)

Внутреннее чего? Забыли определить. И разве у сущности может быть форма? Да и не может сущность содержать никакого указания.

Движение сущности есть вообще становление понятием. (632)

А это - как посмотреть.

Очень важно обратить внимание на непосредственное тождество формы, как оно здесь положено еще без содержательного движения самой мыслимой вещи. Оно встречается в мыслимой вещи, как последняя есть в своем начале. Так, например, чистое бытие есть непосредственно ничто. Вообще, все реальное в своем начале есть такое лишь непосредственное тождество; ибо в своем начале оно еще не противопоставило друг другу и не развило моментов; оно, с одной стороны, еще не вышло из внешности, еще не получило характер внутреннего, а, с другой стороны, еще не выбралось через свою деятельность из внутренности, еще не вывело себя во-вне и не продуцировало себя; оно есть поэтому лишь внутреннее, как определенность относительно внешнего, и лишь внешнее, как определенность относительно внутреннего. …Это встречается нам во всяком вообще природном, научном и духовном развитии, и очень важно убедиться в том, что всякое первое

(das Erste), когда нечто остается только чем-то внутренним, или, что то же самое, имеет бытие лишь в своем понятии, именно потому есть лишь свое непосредственное, пассивное наличное бытие. (632-633)

Мы узнали в самом конце Объективной логики, что наличное бытие бывает еще и пассивное. Но по сути снова муссируется схема бытие-ничто-становление. Настырный Гегель немец, ничего не скажешь. Настоящий Пфуль, описанный Львом Толстым в «Войне и мiре». Знаменательно: и Гегель, и Пфуль творили в одно и то же время. Только Пфуль творил планы военных компаний на основе придуманной им науки о войне, а Гегель творил философскую систему на основе выдуманной им диалектики. Общим также у них является то, что ничего хорошего из их творений не вышло.