…всеобщее понятие, подлежащее здесь теперь рассмотрению, содержит в себе три момента: всеобщность, особенность и единичность.
Сущность выросла (ist geworden) из бытия, а понятие — из сущности, стало быть, также из бытия.
Но это становление имеет значение обратного толчка, данного самому себе, так что ставшее есть скорее безусловное и первоначальное.
Ставшее уже поэтому не может быть первоначальным.
Бытие в своем переходе в сущность стало видимостью или положенностью, а становление или переход в другое — некоторым полаганием; и, обратно, полагание или рефлексия сущности сняло себя и восстановило себя в виде чего-то неположенного, в виде первоначального бытия.
От сущности, скорее всего, можно снова возвратиться к бытию, но это будет всего лишь мартышкин труд.
Понятие есть взаимопроникание этих моментов, так что качественное и первоначально сущее имеет бытие лишь как полагание и лишь как возвращение внутрь себя, а эта чистая рефлексия в себя есть безоговорочно становление другим или определенность, которая именно поэтому есть равным образом бесконечная, соотносящаяся с собой определенность. (32)
Бытие просто, как непосредственное; поэтому оно есть некоторое лишь имеемое в виду (ein nur Gemeintes), и про него нельзя сказать, что оно такое…(33)
Если про чего-либо нельзя сказать, что оно такое, то и имени у него не должно быть. А понятие — это всего лишь обобщение, которое более или менее соответствует реальному положению дел. И никакого «взаимопроникновения моментов» не наблюдается нигде, за исключением гегелевских мозгов.
Всеобщее же, напротив, есть такое простое, которое вместе с тем есть самое богатое внутри самого себя, ибо оно есть понятие. (33)
Можно, правда, абстрагировать от содержания, но тогда получится не всеобщность понятия, а лишь абстрактное, которое есть изолированный, неполный момент понятия и в котором нет истины. (35)
Поскольку жизнь, «я», конечный дух также суть лишь определенные понятия, они находят свое абсолютное разрешение в том всеобщем, которое должно быть понимаемо как истинно абсолютное понятие, как идея бесконечного духа, положенность коего есть бесконечная, прозрачная реальность, в которой он созерцает свое творение и в нем — самого себя.(37)
Определенность как таковая принадлежит бытию и качественному; как определенность понятия она есть особенность. Она не есть граница, то есть не относится к некоторому другому, как к своему потустороннему, а, наоборот, как только что обнаружилось, она есть собственный, имманентный момент всеобщего; последнее находится поэтому в особенности не у чего-либо другого, а всецело у себя самого. (37)
Особенное, следовательно, не только содержит в себе всеобщее, но изображает последнее также и своей определенностью; поэтому всеобщее образует собой ту сферу, которую должно исчерпать особенное. (38)
Особенное есть само всеобщее, но оно есть его различие или его соотношение с некоторым другим… Всеобщее определяет себя; таким образом, оно само есть особенное; определенность есть его различие; оно отлично лишь от самого себя. Его виды суть поэтому лишь (а) само всеобщее и (в) особенное.
Всеобщее как понятие есть оно же само и его противоположность, которая опять-таки есть оно же само как его положенная определенность; оно охватывает собой последнюю и находится в ней у себя. (38)
Иначе говоря, короче, между всеобщим и единичным всегда можно выделить и вставить особенное, которое по отношению к единичному будет также всеобщим. Так бы сразу и сказал.
…бытие, наличное бытие, нечто, или целое и части и т. д. … причина и действие суть, взятые сами по себе, определения, созданные мыслью…(39)
…целое и части, причина и действие и т. д. еще не суть такие разные, которые были бы определены по отношению друг к другу, как особенные, ибо хотя они в себе и составляют одно понятие, однако их единство еще не достигло формы всеобщности; и точно также их различие, которое имеется в этих отношениях, еще не обладает той формой, по которой оно есть единая определенность. Например, причина и действие суть не два разных понятия, а лишь одно определенное понятие…(39)
Это зависит лишь от точки зрения, точнее, от уровня детализации определений.
Что касается полноты, то оказалось, что определенность особенного полностью исчерпывается различием всеобщего и особенного и что лишь эти два определения составляют его особенные виды. В природе мы находим, правда, более двух видов одного какого-нибудь рода, ровно как и эти многие виды не могут иметь вскрытого выше отношения друг к другу. Но в том-то и состоит бессилие природы, что она не в состоянии сохранить и выразить собой строгость понятия и растекается в такое чуждое понятию слепое многообразие. Многообразие ее родов и видов и бесконечная разность ее образований может вызывать у нас восхищение, ибо в восхищении нет понятия, и его предметом служит то, что лишено разумности. Так как природа есть вне-себя-бытие понятия, то ей предоставлено растекаться в этой разности, подобно тому как дух, хотя он и имеет понятие в образе понятия, пускается также и в представление и носится по бесконечному многообразию представлений. (40)
Ну как тут не вспомнить Лейбница? — «Если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и нашим интересам, как нравственность, то мы бы тоже спорили против нее и нарушали ее вопреки всем доказательствам Эвклида и Архимеда, которые мы называли бы тогда бреднями и считали полными ошибок» (5, 88)
Понятно: если факты противоречат теории, то — тем хуже для фактов…
Особенность имеет всеобщность внутри себя самого как свою сущность; но поскольку определенность различия положена и тем самым обладает бытием, всеобщность есть в нем форма, а определенность, как таковая, есть содержание. Всеобщность становится формой постольку, поскольку различие выступает как существенное, точно также как, наоборот, в чисто всеобщем оно имеется лишь как абсолютная отрицательность, а не как такое различие, которое положено как таковое. (41)
Каждое понятие, в зависимости от ситуации, может быть и всеобщим, и особенным, и единичным.
Гегель, и это его фирменный стиль, просто повторяется.
Доказательство принадлежит этому рассудку, поскольку оно движется посредством цепи понятий, то есть лишь посредством определений. Такое движение по цепи понятий не выходит поэтому за пределы конечности и необходимости…(42)
…следует признать бесконечной силой рассудка тот факт, что он разделяет конкретное на абстрактные определенности и постигает ту глубину различия, которая вместе с тем единственно только и есть мощь, вызывающая их переход. Конкретное, доставляемое нам созерцанием, есть тотальность, но чувственная тотальность, — некоторая реальная материя, безразлично существующая внеположено в пространстве и времени; это отсутствие единства в данном многообразном, характерное для содержания созерцания, отнюдь не должно же быть вменено ему в заслугу и считаться его преимуществом перед содержанием рассудочной мысли. Та изменчивость, какую многообразное являет в созерцании, уже предвещает всеобщее…(43)
Поэтому следует признать, что рассудок представляет собой бесконечную силу, определяющую вообще, или, наоборот, сообщающую посредством формы всеобщности фиксированную устойчивость тому, что в определенности само по себе лишено твердости, и не вина рассудка, если не идут дальше этого. Только субъективное бессилие разума дозволяет этим определенностям иметь значимость в этом виде и оказывается не в состоянии свести их обратно к единству посредством противоположной абстрактной всеобщности диалектической силы, то есть посредством их собственной специфической природы, а именно, посредством понятия указанных определенностей. (44)
